Поездка в Хеврон

Лариса Зимина

Те, кто хотели мне сказать, что я чокнутая, расслабьтесь. Во-первых, я знаю. Во-вторых, я это уже слышала, когда мы были в Бейт Лехеме. В-третьих, я вернулась. То есть пронесло в этот раз.




Плюсом к миновавшим неприятностям стало посещение могил праотцов и грубый ковер из овечьей шерсти ручной работы. Но рассказать я хочу не об иудаизме и не о своей страсти к коврам. А о том, что я видела в городе Хеврон, построенном вокруг священных как для иудеев, так и для мусульман могил

Не стану сейчас вдаваться в историю. В городе Хеврон в середине прошлого века не было евреев. Раньше были, а в середине века – нет. Потом Израиль в результате войны, развязанной не им, захватил Хеврон, как и немало (по местным меркам) других территорий. Хотели отдать, да все никак не доторговались – на каких условиях. Так и прошло больше полувека.




Сейчас в Хевроне около 700 поселенцев. В ближайшем к Хеврону городе Кирьят Арба (израильском) – 17 тысяч жителей. Вокруг – военные, потому что мир поселенцев с арабами не берет. Как, что и кому теперь отдавать – непонятно. И пике, в которое входят две стороны,, все страшнее.

Город,в котором когда-то кипела жизнь и на базары собирались десятки тысяч человек, мертв. Центральные улицы закрыты для арабов, в том числе и для жителей расположенных здесь домов. Есть две зоны: та, которая полностью контролируется израильскими военными, и та, в которой есть представители местных властей. Первая почти совсем, за исключением горстки поселенцев, безлюдна. Почти все жители ушли – утомительно было каждый раз уходить через черный вход и добираться до соседней улицы по крышам. Уже 20 лет, с 1994 года, город живет странной жизнью: война без войны и оккупация, которой вроде и нет.



Организация "Шоврим штика", которая устроила экскурсию блогеров в Хеврон, пытается изменить в израильском обществе отношение к сложившимся взаимоотношениям внутри страны без страны, без границ и без правил. Состоит она в основном из солдат, который вдруг задали себе вопрос: нормально ли заходить внутрь любого арабского дома, запирать хозяев надолго в одной комнате, и наблюдать за окрестностями. И где граница между “можно” и “нельзя”: можно ли врываться в дома по ночам, прикрываться соседом, если хозяин дома кажется подозрительным, и брать себе в чужом доме все, что понравится? Когда ты, как более сильный позволяешь себе “перегибать палку” в отношении слабого, это вредит не только ему, это в первую очередь вредит тебе. Ты уже перестаешь отличать “иначе было нельзя” от “мне так захотелось”.

Конфликт, в котором ненависть, взаимные претензии и непонимание копились годами, движется к точки невозврата, если уже не миновал ее. И в маленькой стране жизнь складывается так, что мало кто знает, что происходит на самом деле. Если спросить большинство жителей Тель-Авива, знают ли они о том, как живут в 100 километрах от “города без перерыва”, они не смогут ответить. А те, кто когда-то служил в Хевроне, рассказывают мало: настолько дико и непривычно звучат их истории. Думаю, по израильским стандартам ребята – левые. Они понимают, что неэффективно менять сознание одного солдата или командира – они лишь пешка в чужой игре. Нужно изменить правила игры, лоббировать свои интересы в Кнессете. Или хотя бы попытаться посмотреть на проблему со всех сторон, а не только с традиционной “израильской”.

Сейчас расклад сил таков: израильтяне заставляют палестинцев играть по своим правилам. Потихоньку занимая и увеличивая свое влияние на территориях. Палестинцы когда терпят и унижаются, когда бунтуют, кидают камни и берутся за оружие. И численно растут – просто по национальной традиции, а еще потому, что когда у тебя в пять часов вечера выключают свет, работы давно нет, и надежды тоже, что тебе остается делать? Или бомбы, или детей. Что, по сути, одинаково для Израиля опасно. В этой борьбе все неправы, потому что с обеих сторон полно фанатиков, психов, и взаимоисключающих политических и финансовых интересов. Что-то делать – трудно. Ничего не делать – невозможно.

В этой поездке я в очередной раз поняла, что арабов я боюсь и не люблю. Они кажутся мне наглыми и хитрыми, глупыми и вороватыми, агрессивными и трусливыми. Подростки, которые выпрашивали у нас “хоть шекель” в миг превратились в камнеметателей, когда почувствовали безнаказанность. Они были отвратительны. Нам, возможно, никогда друг друга не понять. Но это еще не причина избивать их в их же домах, вламываться ночью, разорять бизнесы и захватывать земли.



Потому что когда ты манипулятор и агрессор, это уничтожает в первую очередь тебя, даже если изначально ты был прав. Как-то так.

laranet.ru