"Магомет" Вольтера

(рецензия вместо политического комментария)

Французская сатирическая традиция издевательства над Пророком Мухаммедом восходит к Вольтеру, который пинал Пророка и в своих философских трактах, и в памфлетах, и в драматических произведениях. Посвятил он этому персонажу и трагедию, которая так и называется «Магомет».

Великий притворщик Вольтер, как известно, послал свою трагедию Папе Бенедикту XIV, с посвящением, что посылает наместнику истинной веры разоблачение лжепророка. Папа принял посвящение, поблагодарил автора очень любезным письмом, благословил его и прислал золотую медаль со своим портретом.

Но в трагедии «Магомете» осуждению подвергается не только и не столько мусульманство, даже не религия вообще, а фанатизм — слепое поклонение, требующее совершать зло во имя неких высших целей.



В своей статье «Фанатизм»: великий философ писал: «Фанатизм для суеверия – то, что исступление для лихорадки, что бешенство для злобы. Тот, у кого бывают экстазы, видения, кто сны принимает за действительность и фантазии за предсказания – энтузиаст; тот, кто убийствами поддерживает свое безумие – фанатик. Жан Диас, удалившийся в Нюрнберг, был совершенно убежден, что папа – антихрист Апокалипсиса, и что он имеет на себе знак зверя: он был энтузиаст. Его брат Бартоломео Диас, отправившийся из Рима, чтобы свято убить своего брата, и, действительно, его убивший из любви к Богу, был одним из самых отвратительных фанатиков, когда-либо созданных суеверием. Убийцы герцога Франсуа де Гиза, Вильгельма, принца Оранского, короля Генриха III, короля Генриха IV и еще многих других – бесноватые, одержимые тем же бешенством, что и Диас. Раз мозг поражен гангреной фанатизма, болезнь становится почти что неизлечимой».

Проницательные читатели и зрители, воспринимая трагедию понимали, что Вольтер метит далеко не только в Ислам и его Пророка. Граф Честерфилд писал Кребийону-сыну: «Я понял, что в образе Магомета он имеет в виду Иисуса Христа». Но трагедию, поскольку Вольтер осуждает любой фанатизм, можно прочесть и как осуждение других идеологических концепций, религиозных или политических. Это осуждение любой веры, требующей убивать ради торжества добра и справедливости. Любой демагогии, овладевающей толпой посредством пропаганды ненависти и исключительности. Любой деспотической власти, держащейся на культе вождя, который претендует на обладание истиной в последней инстанции. Любой фанатичной дегуманизации: «Сильна религия, что истребляет жалость...». Механизм подобного захвата власти, опирающийся на демагогическую проповедь «истинного» учения, вскрыт в пьесе глубоко и всесторонне.




Вольтер попытался ответить на вопрос: почему массы безоглядно отдаются вождям тоталитарного толка? Магомет играет на чувствах народа, который не удовлетворен своим положением, недоволен прежними властителями. Массам симпатичны обличители, которые поднимаются из низов, низвергая кумиры и обличая элиты. А с тем, что отвергая старые заржавевшие оковы, вождь вводит новые цепи, более надежные и суровые, люди готовы смириться, осознавая как необходимые. Ради высших целей можно и потерпеть! Но терпеть придется долго...

Вольтер показывает силу слепой веры. Проповедь Магомета адресована прежде всего людям неразмышляющим. Она опирается на общепринятые забрюшные стереотипы народа. Главная помеха на пути любой вождистской тоталитарной идеологии - люди, которые пытаются иметь собственное мнение:

«Тех смертных от себя велел я отдалить,
Что сами пробуют взирать, вещать, судить»


Вольтер писал, что обыкновенно фанатиками руководят негодяи, они вкладывают им в руки кинжал и находят оправдание их убийствам.