Простыня Эфи Наве и знамя Айелет Шакед

Очень симпатичная молодая женщина оказалась в эпицентре сексуального скандала. Хотя лично её постельные истории — пресса не полощет. Политик, которая ещё месяц назад позиционировалась как гордо поднятый флаг национально-религиозного лагеря, сегодня, ассоциируется с недостойным поведением.

В истории министра юстиции Израиля Айелет Шакед, которая вступила в союз с Эфи Наве, предлагавший карьерное продвижение судьям в обмен на секс, публику и СМИ, по понятным причинам более всего интересует «жаренное». Ещё бы... Это ж не актрисы какие-то, о которых всем было всегда известно, что «путь на экран — лежит через диван». Это судьи! А Эфи Наве был арестован оперативниками отдела полиции по борьбе с коррупцией по подозрению в том, что продвигал назначения судей за взятки «натурой».

Те, кто нападают на Айелет Шакед, прежде всего тычут в лицо неприглядными фактами и названиями предполагаемых преступлений, которые Наве совершил в союзе с ней: взяточничестве, мошенничестве, злоупотреблении служебным положением, принуждении к сексу.

Те, кто защищает Айелет Шакед — делают это, невзирая на факты по их основаниям. Они пытаются увести спор от уголовщины в идеологическую плоскость. От этого, конечно, хочется, отмахнуться.


Между тем, давайте не будем лицемерить, Айелет Шакед ненавистна её оппонентам не только из-за её сомнительной роли в истории пронырливого Наве и продвижением судей через постель. И бьют её именно по содержательным мировоззренческим основаниям, просто пользуясь предоставленной скандалом дубинкой. А то, понимаешь, эта разрушительница правовой системы Израиля имеет далеко идущие политические амбиции. И возомнила себя будущим лидером правого лагеря.

Недоброжелателей, которые готовы воспользоваться скандалом, у Айелет Шакед действительно много. И среди политиков правого лагеря — их даже гораздо больше, чем среди политиков левого. Дело в том, что Шакед очень хорошо воспринималась мейнстримной прессой, что для политиков, которые принадлежат к крайне правой партии, вещь достаточно редкая. В программе Рины Мацлиах «Встречи с прессой» она появлялась регулярно, словно приходила на работу. К ней уважительно относился центристский избиратель. Некоторые опросы показывали, что если бы Ликуд возглавляла Шакед, то Ликуд бы получил 33 мандата. И когда Беннет и Шакед вышли из «Еврейского дома» и создали собственную промежуточную партию «Новые правые», чтобы затем поучаствовать в разделе наследства Нетаниягу в Ликуде, то именно Шакед выставлялась во фронт.

Впрочем, ещё неизвестно, вполне возможно, что хоронящие Шакед слишком спешат. Может случиться, что скандал только добавит популярности у целевой аудитории партии «Новые правые». И белая простыня Наве не окажется белым знаменем или политическим саваном Шакед.


В любом случае, стоит указывать и на содержательную сторону дела. Шакед действительно по любым критериям не годилась в министры юстиции. И методы её были грубы. Но у неё была четкая повестка дня: осуществить правую революцию в израильском праве. Многие воспринимали эту как антиправовую контрреволюцию.«Правительства, которые находились у власти до того, как Нафтали Беннет и я пошли в политику, до того, как партия «Еврейский дом» набрала силу, были правыми правительствами, которые проводили политику левых. Они не пытались изменить ДНК различных систем (системы правосудия, средств массовой информации, научных кругов). Я определенно поставила перед собой цель изменить эти системы изнутри, и я думаю, что мне это удалось. Может быть, это то, что пугает людей, потому что элиты в этих системах сохраняли свое положение на протяжении многих лет, а затем, внезапно, наступили перемены» — говорила Айелет Шакед
Выступая у Эфи Наве на совещании коллегии адвокатов, Айелет Шакед обвиняла Высший суд справедливости в забвении сионистской идеи и коллективных прав еврейского большинства, которым судьи БАГАЦ предпочитают «оторванные от контекста» права человека. Шакед возмутилась тем, что в сегодняшнем Израиле юридической основой являются права человека, а не сионистская идея, которой, по мнению госпожи министра юстиции, должны руководствоваться судьи. Шакед заявила, что и для нее права человека священны, но только тогда, когда они не оторваны от контекста. «Не тогда, когда они отрываются от израильской особенности, от нашей национальной задачи, от нашей идентичности и истории, от брошенных нам вызовов».

«Сионизм не будет и далее склонять голову перед правами человека в их универсалистском толковании и не пойдет по пути, уводящему его от своих основ», — заявила Аелет Шакед. Она сказала, что с тех пор, как произошла революция прав человека, евреи перестали ощущать свою общность, видеть себя общиной.

Госпожа министр видимо забыла, что в тех странах, где происходила «контрреволюция» в области прав человека, евреи очень сильно начинали чувствовать свою общность. Общность гонимых ради «прав большинства». Общность преследуемых, в силу национальной своеобразности, ради «интересов коренного народа». Общность дискриминируемых из-за государственной целесообразности. А иногда, и общность уничтожаемых в целях «очищения расы» …

Чуть ли не главной составляющей правой революции Шакед было заменить «не наших» судей «нашими». «Нашими» для нее были не судьи более объективные, независимые, беспристрастные. Наоборот. «Нашими» она считала судей, у которых слово «объективность» должно быть вычеркнуто из словаря. Продвигались судьи правых взглядов, религиозные, относящиеся с симпатией к поселенцам.


С точки зрения Шакед у Фемиды не должно было быть повязки на глазах. Зачем эта претензия на беспристрастность? «Наша» Фемида должна была судить, взирая на лица и защищать «наших» своим щитом, легко манипулируя весами, и угрожать мечом идеологическим оппонентам.

Именно для того, чтобы проделать это она и заключила союз с председателем коллегии адвокатов Эфи Наве. В Комиссии по назначению судей есть политики, судьи и адвокаты. Блок Наве и Шакед уменьшал удельное влияние судей, благодаря блоку правых политиков и адвокатов.

С Наве ей было удобно. Это человек не брезгливый в выборе средств достижения поставленных целей, действующий напористо и агрессивно, без тормозов, не тяготящийся соблюдением приличий, не вступающий в идейные споры. Идеи его вообще не интересовали. Только собственное усиление и увеличение влияния. Они наши друг друга.

Наве потворствовал широкомасштабным планам Шакед, а она, взамен, разрешала ему добиваться снижения конкуренции на рынке адвокатских услуг, злоупотреблять монополией коллегии адвокатов, попирать права тысяч выпускников юридических факультетов, продвигать того или иного судью мирового суда в окружной, назначить такую-то «нашу» адвокатессу судьей. Даже когда Наве влип в очень мерзкую историю, нарушив закон о паспортном контроле, проведя свою любовницу в аэропорту, Шакед не дистанцировалась от него.

Мерав Арлозоров написала в Гаарец (см. перевод здесь), что совместные действия министра юстиции Айелет Шакед и председателя коллегии адвокатов Эфи Наве основательно дискредитировали, а могли бы и разрушить нашу юридическую систему. «На восстановление ее престижа потребуются долгие годы. Сейчас каждый гражданин, предстающий перед судом, может задаться вопросом: каким образом получил назначение, рассматривающий его дело, судья? Этот ущерб – следствие действий Айелет Шакед, которая в стремлении изменить юридическую систему и расставить в судах «своих» людей, полностью пренебрегая профессиональными соображениями, заключила сделку с Сатаной».

Равит Гехт утверждает: «Человеку, который вознамерился взобраться на самую вершину руководства страны, нужно иметь минимальную интуицию, которая избавит от скандалов с личностями, подобными Наве». Однако, и это мне кажется главным в содержании этого скандала, нельзя сказать, что Шакед просто ошиблась в человеке. Или просто воспользовалась для своих целей человеком, который недостоин. Между Шакед и Наве гораздо больше общего. И Шакед не зря говорила, что у них с Эфи Наве похожее мировосприятие.


Если мы говорим именно о содержательной, идейной, мировоззренческой части скандала, то вывод прост: в тот момент, когда ставится целью продвигать в судьи не лучших, наиболее квалифицированных, а «наших», некоторые злоупотребления будут практически неизбежны. Просто для Шакед «нашими» являлись судьи в кипе, с очень правыми взглядами, хорошо относящиеся к поселенцам. А для Наве — не только идеологически, но и, допустим, сексуально близкие. А почему бы и нет, если пошло такое дело и вопрос о назначении судей ставится именно в такую позицию.

Давид Эйдельман