пятница, 24 мая 2013 г.

Мать Шатиля

Сари Ривкин

Иногда мне кажется, что у этой женщины есть связь с какими-то высшими неведомыми силами, которые ей в нужный момент подсказывают, что делать.

Прямая такая связь. Не новомодная, сотовая, когда даже на улице или а каком-нибудь непотребном месте можно обсудить с собеседником наболевшее. И не стародавняя, когда, для того, чтобы  быть с высшей силой в гармонии, главное — пейсы завить, желательно рыжие, кастрюли не перепутать и сколько положено раз слова заветные пробормотать нараспев. Нет, у неё прямая связь… С кем? Как хотите так Его и называйте. Все равно Он выше нашего понимания.

Так вот иногда мне кажется, что эта женщина иногда получает его подсказки. Как если бы он шёл всегда рядом с ней, а она бы спрашивала иногда: Ну как? Всё правильно делаю? А он, в случае чего, поправлял бы.


Её зовут Сари Ривкин. Несколько раз мне выпадала честь с ней работать в разных проектах. Когда мне приходится читать лекции о проектном мышлении, я всегда ссылаюсь на её опыт, цитирую её слова.

Обычно, о женщинах сделавших карьеру, добившихся успехов в политике, бизнесе, общественной жизни говорят: «бой-баба», «мужик в юбке», «женщина-танк». Об этой успешной и вечно побеждающей женщине ничего подобного не скажешь.

На  первый  взгляд  трудно  представить, что эта миловидная, голубоглазая и  белокурая  истинная леди, с вечной американской улыбкой и почти наивным оптимизмом может  быть такой хваткой, деловой, энергичной, целеустремленной и мужественной.

Она вхожа в кулуары израильской политики, кабинеты европейских и американских фондов, в кампусы элитных университетов от Нью-Йорка до Сан-Франциско. По её просьбе американские благотворительные фонды выделяют средства для оказания помощи слабозащищенным группам. По её совету политики продвигают социальноориентированные законы. По её приглашению в Израиль прибывают с лекциями американские ученые. Один из них чикагский профессор Барри Чаккуэй то ли в шутку, то ли всерьез заметил, что госпожу Сари Ривкин безусловно следует считать крупнейшим вкладом американского еврейства в дело усиления и улучшения государства Израиль.

Сари Ривкин создала с нуля проект «Шатиль» и правозащитную амуту «Ядид». Тот, кто имеет представление об израильской общественно-политической жизни, понимает: она сотворила чудо. Причем сделала это  дважды.

Вероятно, чудо трудно сотворить лишь в первый раз, затем это входит в привычку. Ведь чудо — это не то, что никак не могло произойти, а нечаянно произошло. Нет, чудеса возможны и неизбежны. Чудо — это то, что могло произойти, должно было случиться, просто никто кроме «чудотворца», не видел эту возможность, не поверил в нее, не приложил достаточно стараний для того, чтобы чудо произошло.


Ей свойственно бинокулярное зрение израильтянки, выросшей в США, и американки, репатриировавшейся в Израиль в 1983 году, в трудное время экономического кризиса  и Ливанской войны.

С чего начался Шатиль? Организация, в которой сегодня работает более сотни сотрудников, началась с того, что Новый Израильский Фонд не захотел взять к себе в штат репатриантку из США Сари Ривкин. Её взяли на проект консультационной помощи общественным организациям. На полставки. Как фрилансера. Проект назвали «росток» — Шатиль. Это был проект, направленный на развитие. Оптимисты считали, что он просуществует около года. 

А потом о проекте стали говорить, что он захватывает все возможные лакуны, заполняя их собой.

«Первая вещь, которую я поняла — я не могу сделать все сама. Модель, которую я выстраивала, базировалась на мобилизации добровольцев. Первыми добровольцами Шатиля были малые спонсоры Нового Израильского Фонда, прибывшие из США, которые объясняли общественным организациям способы действий, рассказывая о методах, которыми они пользовались в США.В 1983 году у организаций добровольцев в Израиле была очень краткая история. Все было внове. Только что созданный Шатиль приносил общественным организациям знания, методы, консультационную помощь, опыт. Люди, которые приезжали из США на несколько недель, на несколько месяцев, на полгода, сменяя друг друга, были моим персоналом, пока мне не удалось мобилизовать силы и создать штат сотрудников». 
 
Сари поняла, что существует много похожих друг на друга организаций. Организаций одного профиля, схожих тем, одинаковых целей. Но эти организации никак не сотрудничают друг с другом. Более того, видят в похожих организациях конкурентов. Борются за внимание публики, госструктур, СМИ, фондов. Боятся, что места на всех не хватит. Ходят в гости по принципу «кого у вас не будет». Но когда Сари стала приводить им гостей из США, то руководители подобных организаций собирались в одном помещении, вместе обсуждали проблемы, соглашались на партнерства и совместные действия.

Возглавляющая Шатиль Сари Ривкин стала создавать коалиции общественных организаций для достижения совместных целей. В первую очередь нужно было убедить в необходимости Шатиля. Убедить Новый Израильский Фонд, показав ему, что таким образом можно мобилизовать дополнительные деньги. Затем надо было убедить организации, которые считали, что пирог не резиновый, в том, что пирог можно увеличить. Что совместно они могут достигнуть большего. И не только для общества, но и для каждой организации.

Сари Ривкин удалось сблизить опекаемые Шатилем общественные организации с еврейством США. До этого лидеры американского еврейства, даже будучи недовольными некоторыми тенденциями в Израиле, не замечали израильских общественных организаций, добивавшихся социальных изменений. Сари проводила отдельный проект по освещению израильского гражданского общества в англоязычной прессе.

Она лучше многих могла улавливать международные тенденции, актуальные тренды, наконец, просто меняющуюся политическую моду. «Чтобы добираться до нужных целей, чтобы идти быстрее — нужно выбирать правильные дороги и правильных попутчиков» — любит говорить Сари. Она умеет это делать лучше большинства известных мне руководителей израильских общественных организаций.

Почему именно этой женщине удается подобное? Про Пушкина говорили, что он мыслил стилями. Современный лидер гражданского сектора должен мыслить проектами.

Однажды, когда я заговорил с Сари о «проектном мышлении», она сказала мне, что мышление (в отличие от созерцания и пассивного понимания) вообще не может быть не проектным. Любое настоящее мышление — проектное. Уильям Джеймс замечательно сказал, что мышление создано для действий. Действия  влияют на будущее и никогда – на прошлое, поэтому мышление создано для будущего. Оно помогает его менять. А человек должен быть заточен на изменения. Он должен быть готов менять мир и управлять будущим.

О себе Сари рассказывает вот что: «Меня воспитала бабушка, мудрая старая еврейка из России, говорившая со мной на идиш. Бабушка мне рассказывала о погромах, когда ее, маленькую девочку, прятали в больших часах или под кроватью. Крики пьяных людей, врывавшихся в дом, бабушка не могла забыть и в старости. В Америку  ее  отправили  одну, без семьи, в возрасте 15 лет. Когда она сходила с трапа парохода, на груди ее был приколот  листочек, на  котором написали ее имя на английском, чтобы встречающие смогли узнать, сама  она, конечно, языка не знала. Бабушка и дедушка владели самой еврейской профессией — они были портными. Бабушка изменила свою судьбу и выбрала нашу, когда пустилась в дорогу одна, не имея никаких оснований на успех».

Сари уверена, что жизненная позиция человека во многом определяется семьей и временем. Есть дух эпохи, и есть ценности, которые усваиваются в семье. И есть сила воли, твердость характера, которые помогают реализовывать потенциал, виденье, замыслы. «В нашей семье всегда было стремление помогать менее защищенным, тем,  кто подвергается дискриминации. Мой отец был  хорошим игроком в бейсбол, а чернокожим тогда было запрещено играть в  бейсбольных командах. Когда  я рассматривала семейные фотографии, я обнаружила  такие, где он был  один среди чернокожих, что не было принято в это время. А он это делал. Отец организовывал демонстрации против расовой сегрегации задолго до того как это стало массовым явлением. Отец учил меня, что несправедливость не исчезает сама по себе, против нее можно и нужно бороться. Если время по-шекспировски «вывихнуло сустав», то твоя задача выпрямить его. Общество не становится отрегулированной системой само по себе. Его необходимо совершенствовать, улучшать. Пониманию этого может научить семья, но вдохнуть энергию — это задача времени. А для того, чтобы справиться – нужен характер. У меня есть два брата, они старше меня, росли в спокойные пятидесятые. Я на них совсем не похожа. Один — экономист, заведует отделом в одной из фирм, другой — сам является руководителем крупной  фирмы хай-тек. Вполне нормальные, приличные люди… А я росла  в буйные, безумные шестидесятые. Из своего отрочества я вспоминаю горячие разговоры о братьях Кеннеди, Мартине Лютере Кинге, студенческих волнениях, лозунгах «Свинью в президенты», о Шестидневной войне, которая наполнила национальной гордостью евреев всего мира. Таково было мое взросление. И это осталось со мной навсегда» — говорит Сари Ривкин.

Сари считает, что социального деятеля во многом определяет первый опыт борьбы, первое противодействие: «Когда мы были молодыми и собирали пикеты, демонстрации, встречи, я вдруг, с молодым нахальством, поняла, что вполне можно позвонить сенатору и предложить встретиться с группой. Можно пригласить знаменитого общественного деятеля принять участие в демонстрации. Можно попросить писателя подписать наше воззвание. Фонды существуют, чтобы давать ресурсы для общественной деятельности».

Проектное мышление — взгляд на дела, как на проекты. Способность видеть возможное. Не только данность, но и потенциал. Бытие в становлении — видеть то, чего пока нет, но то, что может быть. Её особое виденье позволяет находить повсюду ресурсы, мобилизовать силы.
Проектное мышление — эффективнее, чем мышление шаблонное. Оно требует креативности, продуктивного воображения, умения выявить потребность, определить разницу между желаемым состоянием и существующим, поставить цель и выстроить последовательность задач, ведущих к ней. Большинство людей являются схоластами и пленниками данностей: «так уж повелось», «плетью обуха не перешибешь», «каха зе ба-арец»… Но это так, только если мы на это согласны.

Чаще всего безвыходным мы называем положение, выход из которого либо нам не нравится, либо не соответствует нашим представлениям о том, каким должен быть выход. В иудаизме уже пару тысячелетий господствует утверждение, что с определенного момента пророчества отдано дуракам. Понимать пророчество как предвидение будущего — это значит, ничего не понимать в еврейском пророчестве. Будущее непредсказуемо. Ибо если прошлое — это то, что уже заполнено песчинками времени, утрамбовано его ходом, то, что осело и затвердело, то будущее — это то, что еще не создано. Видеть не созданное нельзя, гадать легкомысленно, посему и является уделом глупцов. Но будущее — это не греческий театральный «бог из машины», появляющийся сам по себе. В нем нет предопределенности, есть возможности, закономерности, варианты, пускай относительная, но свобода выбора, наконец. Грядущее конструируется на основе непоправимости сегодняшних действий. Оно надвигается слепящею тьмой, но всякая способность к стратегии — это способность высветить эту тьму.

Сари способна пристально рассматривая конкретную проблему, видеть глобальный контекст, говоря о частностях, не упускать суть. Эта её проектная философия передалась и Шатилю,  её детищу, которому в этом году исполнилось тридцать лет. 


Комментариев нет:

Отправить комментарий