Кому выгоден рыночный фундаментализм

Инна Михаэли
ReLevant

Согласно исследованию международной организации Оксфам, опубликованному на  днях, к 2016 году 1% населения Земли будет богаче, чем остальные 99%. Подобный разрыв между слоями населения может и должен являться причиной для беспокойства, и не только для магнатов и политиков, которые соберутся на этой неделе на Всемирном экономическом форуме в Давосе (Швейцария). Прежде всего, он должен интересовать нас – простых смертных.
Если в 2010 году самый состоятельный 1% населения сконцентрировал в своих руках 42% мирового состояния, к 2014 эта цифра доросла до 48%.

Читайте статью:

Опасная перевернутая пирамида

Как это происходит? Для начала, берутся под контроль несколько особо важных экономических отраслей, прежде всего имеющих отношение к финансам и страхованию, а также к производству лекарств.

Астрономическая прибыль от этих отраслей идёт не только в личные счета горстки миллиардеров, но и используется в целях экономического и политического влияния — например, для прямого лоббирования в правительствах. Так, в 2013 году, в одних только Вашингтоне и Брюсселе, компании из финансовых и страховых секторов потратили 550 миллионов долларов на лоббирование.

Какое лоббирование? Тут сюжет развивается ещё круче, хотя совсем не удивляет. Лоббирование направлено, в основном, на внесение законодательных инициатив, касающихся распределения бюджета и налогообложения. Подобная деятельность в сфере налогообложения может особенно повредить общественным интересам, т.к. сокращение налогов на компании приводит к сокращению элементарных общественных услуг.

Разумеется, обычные граждане не обладают такими ресурсами, чтобы защищать свои интересы. Ирония заключается в том, что именно население несёт на своих плечах стоимость мирового кризиса. В США выделение государственных средств на спасение финансового сектора от краха обошлось американским налогоплательщикам в 21 миллиард долларов.

Оксфам призывает мировых лидеров, государства и корпорации серьёзно отнестись к проблемам социального неравенства,  уделить особое внимание уклонению корпораций и их владельцев он налогов, провести реформы калькуляции цен на медикаменты, обеспечить социальную защиту для детей и пожилых граждан, искоренить неравные зарплаты за равный труд женщин и мужчин, компенсировать вложенный труд реальным заработком и т.д. Интересно и важно отметить также требование о выработке лучших  способов, с помощью которых граждане смогут повлиять на государственную политику и приоритеты.

Так как сложно ожидать от корпораций энергичных действий по корректировке общественного неравенства, ответственность лежит скорее на государствах. А если принять в расчёт огромные ресурсы, вложенные в лоббирование, которое далеко не всегда соответствует нашим интересам, то ответственность, прежде всего, лежит на гражданском обществе – на нас.

Экономика основана на идеологии?

Невозможно понять экономическую ситуацию – в нашей стране и в нашем мире – не принимая в расчёт идеологии и принципов, на которых основана современная экономическая система.

Одного этого заявления достаточно, чтобы вызвать протест. Самый яркий элемент современной экономики — это ее претензия на существование вне идеологии, исключительно в мире точных наук и математических формул. Однако экономика, как бы это ни отрицалось, является наукой общественной и существовать вне идеологии не может по определению. Частью её идеологии на сегодняшний день является отрицание собственного идеологического характера. Так что он, этот самый харакер, превращается в нечно прозрачное, само собой разумеющееся. В этом, как замечали уже давно многие философы и политологи, скрыта самая опасная сила идеологии – когда она прекращает восприниматься таковой и становится просто здравым смыслам в глазах общества. Однако от этого она не перестаёт быть идеологией.

Зачем нам нужно государство?

Именно здесь скрываются особо важные нюансы двух разных подходов к роли государства в экономике нашей эры – позднего капитализма. Более социальный подход предполагает роль государства в регулировании рынка. Этот подход популярен скорее в скандинавских странах.

Подход, известный в социологии как «рыночный фундаментализм», существенно ограничивает роль государства созданием оптимальных условий для рынка. Этот подход характерен для США, и, к сожалению, с 1990-х всё больше и больше доминирует и в Израиле. Сам термин «рыночного фундаментализма» впервые использовал Джозеф Стиглиц, еврейский американский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике, известнейший критик неограниченного свободного рынка.

При рыночном фундаментализме получение максимальной прибыли и другие интересы корпораций и влиятельных частных лиц частично или полностью преобладают над иными ценностями. Какими? Например, такими, как достойная минимальная зарплата и предоставление одинаково качественного образования детям всех социо-экономических слоёв населения.

 «Гонка на дно»

Этот процесс особенно очевиден в некоторых развивающихся странах. Чтобы повысить привлекательность стран для привлечения западных инвестиций в индустрию, их лидеры готовы (а зачастую и вынуждены условиями ссуд Международного валютного фонда) предложить более дешёвую рабочую силу (то есть снизить или вовсе отменить минимальную зарплату, пенсии, ухудшить медицинское обеспечение и общий уровень жизни рабочих), а также согласиться на более дешёвый производственный процесс. Это достигается, например, снижением экологических ограничений, принятых на западе. Таким образом, «ценой» за удешевление индустриального процесса может быть превышающее допустимые нормы загрязнение воздуха и воды, которые в свою очередь приводят к заболеваниям и повышенной смертности населения.

Абсурдная ситуация, в которой страны соревнуются между собой в снижении государственного регулирования и, в принципе, в снижении жизненного уровня граждан, известна как «гонка на дно». При этом предпосылка, что, достигнув определённой ступени развития, экономика пойдёт вверх, и уровень жизни будет повышаться, зачастую оказывается ложной. Тем более, что время невозможно повернуть назад, и вред, причиненный окружающей среде, продолжает влиять на жизнь нескольких поколений. Более того, экономический рост в стране совсем не означает повышение уровня жизни граждан, особенно в тех случаях, когда средства сконцентрированы в руках считанных лиц, и государственый аппарат работает прежде всего в их интересах. Примеры тому известны нам всем.

Общество существует ради экономики, или экономика – на благо общества?

Важно подчеркнуть, что «рыночный фундаментализм» подразумевает, что при исправно работающем рынке, общество само собой организуется в лучшую сторону. Однако, глобальная экономическая система, в которой мы живём, имеет мало общего с той экономикой, которую подразумевал Адам Смит в 18-ом веке, развивая свою теорию и идею «невидимой руки рынка». Более того, это предположение разбивается вдребезги при встрече с фактами и многочисленными независимыми исследованиями общественного неравенства. Наука и здравый смысл показывают, что человеческое общество – явление комплексное и значительно более сложное, чем та или иная экономическая теория. Общество отнюдь не организуется само собой в лучшую сторону в сегодняшней реальности.

Расхождение между теорией рынка и реальной жизнью людей

Социологи критических школ замечают, что даже мировой кризис не привёл к честному и глубокому переосмыслению экономических теорий и идей, на которых они основаны, хотя и потерпевших серьёзнейший крах.

Однако реальность не мешает приверженцам свободного рынка слепо следовать своей идеологии. Отчего бы и нет, если в ней выгода. Проблема в том, что при обнаружении противоречия между теорией и реальностью, эксперты и политики предпочитают игнорировать реальность, вместо того, чтобы обдумать и заново сформулировать свою теорию. Отсюда и религиозные ассоциации с термином «фундаментализм».

Другой вариант реакции на расхожение между теорией «автоматического» блага общества при рынке, и реальным общественным разрывом – например, когда экономической рост осуществляется, а уровень жизни остаётся низким, или, наоборот, падает – утверждение что теория была просто использована неправильно.

Однако, во-первых, то же можно сказать и о коммунизме, но мало кто желает попробовать воплотить эту теорию в жизнь во второй раз. Во-вторых, и это самый существенный момент, подобная отговорка предполагает вмешательство «человеческого фактора» как побочный эффект теории, который можно устранить или минимизировать, в то время как именно человеческий фактор является определяющим элементом общественной жизни. В этом заключается современная социологическая критика традиционной экономики – они «забывают» о людях. А ведь экономика, как я и подчеркнула ранее – наука общественная, как бы многим экономическим экспертам старой школы не хотелось об этом забыть.

У многих из нас, выходцев из Советского Союза, развилась аллергия на такие термины, как «общественное неравенство», «социальные права», да и просто на все склонения слова «социум» (хотя живём мы все же не в общественном вакуме, а именно в социуме). Однако мы также знаем, что слепо следовать идеологии вопреки реалиям к добру не приводит. Эта истина остаётся верной и для идеологии рынка. Даже когда она утверждает, что вовсе идеологией и не является.

Об авторе: Инна Михаэли - культуролог и аспирант социологии в университете имени Гумбольдта в Берлине. Исследует проблемы неолиберализма, экономической и культурной глобализации, гендерного и социального неравенства.