Особняк Эйба Зайнса на вершине холма в Пуэрто-Рико похож на студенческое общежитие после бурной вечеринки: въезд загораживает разбитый автомобиль для гольфа, на лужайке перед входом стоит внедорожник со спущенной шиной. По крыльцу, с которого открывается вид на Карибское море, разбросаны пивные бутылки и окурки.
Сейчас июнь, утро понедельника, и Зайнс отдыхает в гостиной в одних шортах, попивая Blue Moon. Две девушки в бикини готовят завтрак для него и Меира Гурвица, его лучшего друга и партнера по бизнесу. Оба — уроженцы нью-йоркского Бруклина — жалуются на рестораны острова, который они решили назвать своим домом. «Тут нет такого блюда — „яйца“. Нужно заказывать „яйца с ветчиной“ и не есть ветчину», — жалуется Зайнс.Несколько часов и ящик пива спустя, Зайнс и Гурвиц стали показывать свой дом с шестью спальнями. Зайнс направился к себе в спальню, чтобы похвастаться видом на гавань, но внутри было темно. Он рассказал, как две его девушки ругались из-за жалюзи — одна из них настаивала на том, чтобы закрыться от солнца. Гурвиц достает кожаную плетку из прикроватного ящика. Когда он показывает ее женщинам, которых приводит домой, они реагируют довольно равнодушно: «Возможно, чего-то подобного они и ждут от парня, живущего в таком доме», — предполагает Гурвиц.
 |
От таких парней девушки ждут плетку и не удивляются |
Зайнс и Гурвиц сделали свое состояние в сфере, которая сейчас называется коммерческим кредитованием в наличной форме. Это законный способ займа денег малому бизнесу с процентной ставкой выше, чем когда-то была у ростовщиков-гангстеров.
Совершенно не регулируемая, в прошлом году эта ниша обогнала государственную организацию по поддержке малого бизнеса в США, которая была источником займов на сумму меньше $150 000, согласно новостному дайджесту индустрии DeBanked — одному из немногих источников достоверной информации. Этот бизнес появился 10 лет назад в бойлерной (нелегальная организация, заключающая сомнительные инвестиционные сделки по телефону — прим. Newочём), полной подростков, которые были хабадниками (иудейское религиозное движение, направление в хасидизме, также называется любавичским хасидизмом — прим. Newочём) в деловом центре Манхэттэна. Они придумали, как с помощью обещания быстрых денег втянуть в это людей вроде флористов и владельцев пиццерий, и узнали, насколько большой может быть прибыль — даже если это приведет заемщиков к банкротству.
Совершенно не регулируемая, в прошлом году эта ниша обогнала государственную организацию по поддержке малого бизнеса в США, которая была источником займов на сумму меньше $150 000, согласно новостному дайджесту индустрии DeBanked — одному из немногих источников достоверной информации. Этот бизнес появился 10 лет назад в бойлерной (нелегальная организация, заключающая сомнительные инвестиционные сделки по телефону — прим. Newочём), полной подростков, которые были хабадниками (иудейское религиозное движение, направление в хасидизме, также называется любавичским хасидизмом — прим. Newочём) в деловом центре Манхэттэна. Они придумали, как с помощью обещания быстрых денег втянуть в это людей вроде флористов и владельцев пиццерий, и узнали, насколько большой может быть прибыль — даже если это приведет заемщиков к банкротству.
Зайнс был одним из этих ребят. Так как я писал об этой индустрии весь прошлый год, он стал в ней моим гидом. Кудрявый 33-летний парень с косой ухмылкой одевается как турист, ходит в шлепанцах и футболках и разговаривает с бруклинским еврейским акцентом, заменяя «-ing» на «-ink». Зайнс знает всех игроков и все приемы, позволяющие разделить людей с их деньгами, но называет себя любителем, который понимает всю абсурдность ситуации, когда финансисты из Лиги Плюща присоединяются к сомнительному бизнесу.
Зайнс говорил мне, что собирался продать свою компанию хедж-фонду за десятки миллионов долларов. Я не поверил ему, но сказал, что если это когда-нибудь произойдет, то выйдет интересная история. И однажды весной мне показали копию письма из банка Goldman Sachs, адресованного компании Зайнса. Банк предлагал ему $100 миллионов.
В бруклинском районе Мидвуд мужчины в черных костюмах свободного покроя и черных широкополых шляпах говорят на идише под станцией надземки. Молодые женщины занимают весь тротуар сдвоенными колясками и носят парики, чтобы соответствовать религиозным предписаниям. Зайнс, пятый из десяти детей, вырос здесь. Его отец работал свадебным фотографом. У семьи было так мало свободных денег, что поездка на метро была для них праздником.
Всеми сторонами жизни руководили религиозные правила. Мясо и молоко нужно разделять. Никакого электричества по субботам. Сначала завязывай левый ботинок, а потом правый. Высшая школа — Мирская иешива, образовательное учреждение для мальчиков. Зайнс и другие потенциальные раввины каждый день часами изучали религиозные тексты на иврите и арамейском в невзрачной аудитории с деревянными столами, которые напоминали о бедности XIX века. Их мало обучали математике или английскому. Зайнс был хорошим студентом, но становясь старше, он начинал чувствовать, что взрослых больше волновали формальности религиозных законов, а не мораль. Он видел, как чествовали мошенников за их пожертвования и как отцы, которым едва хватало на еду, покупали дорогостоящие церемониальные атрибуты, чтобы выставить напоказ свою набожность. Зайнс начал нарушать правила. «Первый чизбургер… это было о*уенно», — рассказывает он.
Зайнс прекратил свое религиозное образование и поступил в муниципальный колледж Кингсборо (двухгодичный государственный колледж в США — прим. Newочём). Там он познакомился с Гурвицем. Даже несмотря на то, что они выросли рядом, их пути никогда не пересекались, потому что семья Гурвица следовала учению другого раввина. Зайнс восхищался своим новым другом, который был старше его на два года, выше на 10 сантиметров и уже повидал мир — или, по крайней мере, видел больше, чем он. Когда в рамках проекта «Таглит» (образовательный проект, представляющий собой бесплатный десятидневный тур в Израиль для лиц еврейского происхождения в возрасте от 18 до 26 лет — прим. Newочём) они ездили в Израиль, у него появилось прозвище Багси, потому что они с Гурвицем были близки, как гангстеры Багси Сигел и Меер Лански.
В 2005 году они работали вместе в групповом доме для взрослых с проблемами в развитии, получая около $10 в час. Им нравилась эта работа, но они хотели получить билет из Мидвуда. В тот ноябрь он явился им в виде полного, лысого, пафосного мужчины по имени Сэм Чанин.
Как и Гурвиц, Чанин был воспитан в любавичском хасидизме, секте с штаб-квартирой в Бруклине, которая отправляет малолетних мальчиков на улицы, чтобы набирать евреев в это движение. Работавшие на Чанина люди рассказывают, что когда ему было около 20 лет, он использовал свой талант убеждения, который развил при вербовке новых приверженцев своей веры, продавая терминалы для оплаты покупок кредитками магазинам с доставкой. Это был неплохой бизнес — продавцы получали процент с продажи каждый раз, когда покупатель проводил картой по устройству — но когда люди пресыщались, становилось сложно продать еще.
Чтобы заработать дополнительные деньги, некоторые компании, использующие для оплаты кредитные карты, заодно стали давать небольшие кредиты под большие проценты своим покупателям. Банки часто отказывают небольшим предприятиям, поскольку занимать им — дело довольно рискованное. Займы по банковской карте почти всегда возмещались, потому что деньги снимались до того, как заемщик успевал хотя бы дотронуться до денег. Чанин увидел, что многие компании так нуждались в деньгах, что были готовы купить устройство для считывания кредитных карт, чтобы просто получить кредит. И в его старом районе было много ребят, которые знали, как продавать и работать на комиссии. (Чанин не отвечал на вопросы, отправляемые ему через его адвоката.)
Фото: Кристофер Грегори для Bloomberg Businessweek
Гурвиц был одним из первых последователей любавичского хасидизма, нанятых Чанином для своего нового брокерского дела по займу наличных, которое он назвал «Second Source Funding». Этот бизнес взлетел. В групповом доме Гурвиц хвастался Зайнсу, что заработал больше $15 000 за первый месяц выдачи кредитов. Это все, что нужно было услышать Зайнсу. Он купил костюм, газету The Wall Street Journal и отправился на метро в Манхэттен, чтобы вступить в ряды работников Second Source. Это было в январе 2006-го. Тогда ему было 23 года.
Зайнс не был человеком, которому легко удавалось «всегда закрывать сделку», в отличие от Гурвица, которого спустя год работы назначили главным. Но в Second Source любой, кто был готов снять трубку и продавать, мог заработать тысячи долларов в неделю. Мельница слухов была запущена. Они распространялись от особняков Краун-Хайтс до зеленых улиц Боро-парка. Столько ребят хотело там работать, что Гурвиц начал проводить групповые собеседования.
«Если вы не зарабатываете $20 000 в месяц, вам здесь делать нечего», — так Гурвиц говорил соискателям
В отсутствие конкуренции Second Source могла диктовать любые условия. Стандартным предложением для малого бизнеса был кредит на 9 000 с ежедневной выплатой в $120 на протяжении шести месяцев, в сумме $14 500, что соответствует ставке в 250% годовых. Это в десять раз больше легального максимума в штате Нью-Йорк, где в 1960-е ставка выше 25% стала считаться преступлением. Чтобы обойти это ограничение, фирмы, выдающие наличные кредиты, утверждают, что на самом деле они не берут процент, а покупают будущую прибыль бизнеса со скидкой. Роберт Кук, юрист, консультирующий фирмы в этой сфере, утверждает, что пока никто не произносит слова «займ», проблем в суде как правило не возникает. Другой строгий запрет — нельзя требовать выплат по долгам с человека, чей бизнес прогорел. Наличные кредиты — усиленная версия «факторинга», старой практики продажи прав на сбор долгов по счетам в обмен на наличные здесь и сейчас.
Лучшими клиентами для Second Source были самые отчаявшиеся. Часто они были иммигрантами с плохим знанием английского. Брокеры хвастались наиболее грабительскими из своих сделок. Для мотивации Гурвиц клеил на стену стодолларовые купюры. У отстающих торговцев отбирали стулья. «Почему ты сидишь на моем стуле, — кричал Гурвиц, — если ты не приносишь мне денег?»
Способные брокеры зарабатывали больше, чем когда-либо могли себе представить. Некоторые после нескольких первых зарплат сбривали бороды, снимали кипы и отправлялись развлекаться в клубах. Другие открыли для себя виски и кокаин.
«Тебе в руки текут огромные деньги, — рассказывает Довид Сэндомир, один из торговцев, — и происходит такое: „А пойдемте-ка потратим тысячу долларов в стрип-клубе, я плачу“»
Чанин купил себе синий Bentley и нанял водителя. Гурвиц купил себе в офис высокий деревянный трон и статую льва в полный рост.
Зайнс ездил с остальными брокерами в Атлантик-Сити, но не так быстро присоединился к кутежу. «Каким бы бунтарем он уже ни был, все-таки он пришел к ним в офис еще йешивским мальчиком», — говорит его брат Шолом. Зайнсу понадобилось больше двух лет работы в кредитовании, чтобы съехать от родителей.
Когда в 2008 году произошел обвал экономики, казалось, будто кто-то перекрыл кран с деньгами. Финансирование Second Source зависело от мелких фирм, занимающихся обработкой кредитных карт, а они стали отказывать клиентам в займах. Чанин уволил большую часть продавцов. Гурвиц, заявлявший, что из-за Чанина он понес убытки на сумму $2 млн, уехал путешествовать по Индии на мотоцикле. Но Зайнс был не готов выйти из игры. Он подумал: если те мелкие фирмы больше не будут работать с их деньгами, почему бы ему попросту не начать одалживать собственные сбережения?
Зайнс на время объединился с трейдером Дэвидом Глассом, который как раз тогда признал вину по делу об инсайдерской торговле и был известен в сфере наличных займов тем, что вдохновил создателей фильма «Бойлерная» 2000 года. Гласс нанимал брокеров, а Зайнс выдавал займы из средств, заработанных в Second Source, по ставкам, иногда достигающим 750% годовых. Доходы были такими высокими, что Гурвиц не удержался и вернулся в бизнес. Примерно через год делить прибыль всем надоело, поэтому в 2011 году два друга расстались с Глассом и основали собственную компанию Pearl Capital, названную в честь улицы, на которой она располагалась.
Фото: Кристофер Грегори для Bloomberg Businessweek
Наличные авансы перестали быть секретом. Многие бывшие сотрудники Second Source основывали брокерские конторы, благодаря чему венчурные инвесторы и паевые фонды открывали для себя эту отрасль экономики. В феврале 2011 года кредитная организация OnDeck Capital, использующая алгоритмы для выявления лучших заемщиков и ослабления фирм вроде Pearl, заработала $25 млн на венчурных фирмах Кремниевой долины. Еще одна компания — CAN Capital — получила $30 млн от Accel Partners, ранее инвестировавших в Facebook. Другие заработали на десятки миллионов больше.
Конкуренция позволила Зайнсу проявить свою смекалку. Вместо того, чтобы открывать собственную «бойлерную», он стал распределять ценные бумаги между другими инвесторами. Он попросил брокеров направлять к нему самых неуверенных клиентов. Зайнс также находил способы выжимать больше денег из фирм, уже взявших наличные займы. Он предлагал им второй займ всего на два или три месяца, чтобы они могли его оплатить до срока по текущему долгу. Другие инвесторы выдавали займы только по предъявлении кредитной карты, но Зайнсу было достаточно, чтобы у клиента был счет в банке, с которого он мог бы автоматически снимать платежи.
Эта стратегия, по словам Зайнса и Гурвица, работала так хорошо, что они удваивали свой капитал по несколько раз за год. В Pearl они начали с $1 млн и за первый полный год работы заработали $8 млн. В 2013 году прибыль удвоилась, а объем займов достиг $100 млн.
Эта стратегия, по словам Зайнса и Гурвица, работала так хорошо, что они удваивали свой капитал по несколько раз за год. В Pearl они начали с $1 млн и за первый полный год работы заработали $8 млн. В 2013 году прибыль удвоилась, а объем займов достиг $100 млн.
В числе заемщиков были люди вроде Дермота О’Хэр, 60-летнего иммигранта из Белфаста, столицы Северной Ирландии, который совместно с женой владел ирландским пабом в городе Саскеханна, штат Пенсильвания. Однажды в 2013 году, работая за барной стойкой и думая о том, как ему пережить зиму, он получил телефонный звонок от брокера. О’Хэр взял один займ примерно под 500%, и потом еще один от Pearl под 400%. Ежедневные выплаты оказались невыносимыми: он объявил себя банкротом в феврале 2014-го, и банк закрыл бар. О’Хэр переехал в Огайо к родителям жены и устроился работать в магазин Lowe’s. «Нам было тяжело покидать бар, но что поделать? Сам виноват, что купился».
В 2013 году Pearl своими прибылями привлекла внимание Vector Capital, частного акционерного фонда, среди инвесторов которого есть Гарвард и MIT. Фонд, якобы занимавшийся помощью проблемным рынкам программного обеспечения, тогда как раз инвестировал часть денег своих клиентов в фирму, выдающую краткосрочные микрокредиты и находящуюся в офшорной зоне, чтобы обойти кредитное законодательство США. По словам Зайнса и других людей, имевших дело с Vector, этот фонд был готов вложить еще порядка $100 млн в займы по высоким ставкам. Возможно, он согласился бы купить Pearl.
Зайнс изо всех сил старался преподнести свою компанию как немного более респектабельную. Он уволил работника, приговоренного к тюремному заключению за организацию контрабанды марихуаны. Он получил от юридической фирмы Stroock & Stroock & Lavan аудиторское заключение о легальности деятельности Pearl. Но Vector, по словам Зайнса и Гурвица, потерял интерес, когда у кредитной фирмы начались неприятности с регулирующими государственными органами. Представитель Vector заявил, что переговоры с Pearl были лишь на предварительной стадии.
Это заигрывание со стороны Vector позволило Зайнсу и Гурвицу осознать, как много денег они могут получить от Уолл-стрит. И у их бухгалтеров возникло предложение — почему бы не выехать в офшор, чтобы не платить половину прибыли государству? Они остановились на Пуэрто-Рико, где некоторые формы бизнеса защищены от федерального правительства и облагаются лишь четырехпроцентным налогом.
Переехав на остров в прошлом году, партнеры воспользовались услугами инвестиционного банка FBR, чтобы найти покупателя для Pearl. С ними встретились представители шестнадцати инвестфондов. Зайнс говорит, что научился идентифицировать потенциальных покупателей по рубашкам: белые — у работников банковских фондов, синие — у работников паевых. Он хотел, чтобы его уважали финансисты из элитных университетов, но чувствовал, что они относятся к нему снисходительно, разговаривая о финансовых моделях.
«Да, я с трудом читаю отчетность, но ведь они не добились того, чего добился я», — сетует Зайнс
Предложение от Goldman Sachs поступило 1 августа 2014 года. Сделка на $100 млн пришла от Broad Street Principal Investments, фонда, инвестирующего собственные деньги фирмы. Один из партнеров банка, Сумит Ражпал, поставил свою подпись под предложением. Все остальные потенциальные покупатели соизволили встретиться с Зайнсом и Гурвицем на их территории, но Goldman настаивал на том, чтобы они сами пришли в их головной офис в Нью-Йорке (в итоге явился один Гурвиц). Зайнс и Гурвиц говорят, что Goldman отказался от сделки, когда проверил отчетность Pearl и заявил, что их технология не способна к росту. В мае 2015 года банк анонсировал открытие собственной онлайн-платформы кредитования потребителей и малого бизнеса. Партнер, обративший внимание на Pearl, был одним из авторов этого плана. «На *** Goldman», — говорит Гурвиц. Андреа Рафаэль, представительница Goldman, заявила, что банк никогда не рассматривал эту сделку всерьез.
Продажа Pearl растянулась на месяцы. В итоге покупателем стал Capital Z Partners, частный паевой фонд, распоряжающийся $600 млн и возглавляемый двумя бывшими банкирами из Solomon Brothers. Зайнс и Гурвиц отказываются обсуждать сделку, объясняя это договором о неразглашении; по словам знающих о сделке людей, пара поделила примерно сорок миллионов, и еще двадцать они получат, когда новые владельцы соберут платежи по всем наличным кредитам Pearl. Capital Z также отказался от комментариев.
Когда в феврале сделка была завершена, Зайнс оказался разочарован. Он не почувствовал никаких изменений, получив эти деньги. Покупатели подарили ему в честь события жемчужину на подставке (pearl — «жемчужина» по-английски — прим. Newочём). Жемчужина оказалась пластмассовой.
Зайнс работает неполный день в Пуэрто-Рико уже восемь месяцев, и пока он играл в гольф и азартные игры, а также знакомился с женщинами в Tinder, наличные кредиты стали мэйнстримом. OnDeck стала публичной компанией и обладает рыночной капитализацией в $650 млн. В апреле CAN Capital получила такую же сумму от Wells Fargo, JPMorgan Chase и других банков.
Зайнс не выучил испанский и не купил яхту. В особняке есть бассейн с эффектом бесконечных краев, но из-за него же вода не выливается через край: «Пустая трата денег», — говорит Зайнс. На День независимости он велел заколоть и зажарить свинью. Вечеринка была средненькой.
«Рано или поздно мы займемся чем-то еще, это лишь вопрос времени, — говорит Гурвиц. — Мы не можем весь день сидеть, играть в гольф и трахать красоток». Заработанные деньги не сделали Зайнса счастливее — теперь он просто хочет еще больше: «Когда я был маленьким и бедным, я бы спросил: а в чем разница между десятью и ста миллионами? А разница есть»
Во время интервью в баре, за несколько месяцев до этого, я спросил Зайнса о его совести. Он сказал, что не видит ничего плохого в том, что делает. Он согласился, что наличные кредиты Pearl были дорогими, но разве у их клиентов были варианты? А законы о процентных ставках кажутся ему такими же нелогичными, как религиозные правила, от которых он давно отказался.
«В библейские времена продавать что-то за деньги считалось плохим, — Зайнс поднимает бокал. — Но бизнесмен может купить это пиво за доллар и продать его идиотам вроде нас за восемь, и всем плевать»
У его семьи более широкий взгляд на вещи. Я спросил Шолома Зайнса, замечал ли он, чтобы его брат размышлял о том, что он сделал со своими заемщиками, или об индустрии, которую помог создать.
«Если особо много не знаешь о мире вне этой индустрии, кажется, будто ты помогаешь этим ребятам, — говорит Шолом. — А если прошел через то, что прошел я… У меня совсем другой взгляд на эти вещи. Я сам был таким бизнесменом. Я знаю, каково быть человеком на другом конце провода»
Он размышляет о позиции своего брата: «Я в каком-то смысле рад, что он в этом больше не участвует. Это мое личное мнение».
Шолом говорит, что его дедушка, эмигрант из Польши, продававший карманные книжки на Манхэттэне, однажды никак не мог выплатить деньги, занятые у бандитских ростовщиков.
Оригинал: Bloomerg.«Сегодня, — рассуждает он, — их бы назвали фирмой выдачи наличных кредитов»
Перевели: Кирилл Козловский, Екатерина Евдокимова.
Редактировали: Анна Небольсина, Поликарп Никифоров.
Комментариев нет:
Отправить комментарий