пятница, 10 мая 2013 г.

Остановка в пустыне

Михаил Ривкин
в канун праздника Шавуот раввин Михаил Ривкин читает недельный раздел Торы
Бемидбар (Числа)




 Мудрецы Талмуда составили еврейский календарь таким образом, что слова «И говорил Господь Моше в пустыне Синай/…/» (Бемидбар, 1:1) мы читаем в субботу накануне (или за неделю) праздника Шавуот, праздника Дарования Торы. Это должно напоминать нам, что Тора была дарована в пустыне, в месте, доступном каждому, но не принадлежащем никому —  ни человеку, ни тому или иному народу, и что Тора была дарована народу, лишённому всякой собственности. «Человек должен быть столь же открыт, сколь открыта пустыня, чтобы вместить Тору» (Недарим, 55а). Это очень страшно, быть открытым требованиям Бога, полностью изменить свои представления о добре и зле, о должном и недолжном, отказаться от всего накопленного багажа имущества и багажа общепринятых представлений. Не случайно именно в книге Бемидбар мы столь часто слышим от израильтян призывы вернуться в Египет, где была не только ежедневная пайка из рук надсмотрщика, но и точно определённая пирамида социальных статусов, зримым символом которой стали каменные пирамиды, расписанные в мельчайших деталях для носителя каждого из статусов нормы самореализации, поведения, мышления. Готовность народа Израиля принять Тору, «Быть открытым как пустыня», с одной стороны, и готовность Торы заполнить моральный вакуум в сознании бывших рабов, с другой стороны, стала самым первым примером того, что «идея, овладевшая масами, становится "материальной силой".

Первым, но далеко не последним. Многократно в истории человечества повторялась ситуация, когда оказавшись в социально-экономической пустыне (которая не всегда тождественна пустыне георгафической), полностью экспрориированные от всех остатков собственности, лишённые нормальных человеческих отношений, и обречёные выживать со дня на день, с часу на час огромные массы угнетённых в одночасье вспыхивали, как сухое сено, и полностью открывались и подчинялись некоей простой и ультимативной идее, которая звала их от рабства к свободе.

Так было в катакомбах древнего Рима в Первом веке, так было в Шестнадцатом веке в Германии, в конце Восемнадцатого – во Франции и в Великобритании, и, разумеется, в середине Девятнадцатого по всей Европе. Лапидарная формула «нечего терять, кроме своих цепей» это, разумеется, та же самая мысль, что и «быть открытым, как пустыня».  В. И. Ленин в предисловии к «Государству и Революции» сравнивал катакомбное христиантсво Древнего Рима с социал-демократией. Но сравнивал не в сентиментальном восхищении жертвеностью тех и других (этим Ленина было не пронять), а исключительно для того, чтобы экстраполировать аналогию. И в том, и в другом случае мученичество подвижников очень быстро обернулось торжеством оппортунистов. Примерно то же случилось и во всех остальных перечисленных мною случаях. Возможно, составляет исключение движение луддитов, которое было подавлено раньше, чем его успели профанировать. Интересно, что в каждом из указаных случаев и Великое Учение, и Великий Учитель находились без труда.

Все перечисленые «Бури в пустыне» имели и ещё нечто общее. Ни одна из них не сводилась к чистой религиозной проповеди индивидуального самосовершенствования, но ни одна не исчерпывалась и призывом к социально-политической революции. Анатолий Якобсон, один из самых ярких и своеобразных мыслителей диссидентского движения, писал: «С древних времён великие мыслители делились на две группы. Одни говорили: измените общество к лучшему, освободите человека от рабства и борьбы по волчьим законам, и он станет прекрасен, как ангел, пока вы этого не сделаете, он будет порочен, как чёрт. Другие говорили: воспитайте, смягчите, облагородьте человека, и он сам построит идеальное общество. Пока вы этого не сделаете, все реформы и революции будут обращаться в свою противоположность. 

Наверное, истина лежит где-то посередине». Осмелюсь добавить от себя, что по-настоящему великими религиозные и общественные движения становились только в тех случаях, когда на уровне базисной интуиции их вожди понимали, что «истина лежит посередине», т.е. что религия должна дополняться «Белым Переделом» (термин В. Жаботинского), а политическая программа – «Моральным Кодексом строителя коммунизма».  Может показаться, что марксизм в это определение не вписывается, что он-то, как раз, постоил некую механистическую модель тотального социального детерминизма, делающую «воспитание чувств» излишним. Едва ли с этим до конца согласился бы и сам Маркс, и уж точно не согласились бы Маркузе, Адорно, Фром, Хоркхаймер, т.е представители живой, не мумифицированной марксистской мысли.
Чему же может научить нас эта краткая прогулка в «пустыню духа» Каковы бы ни были наши идейные убеждения, мы все принадлежим к «золотому миллиарду», в холодильнике хватает еды, в платяном шкафу – тряпок, и, кроме своих цепей, нам есть что терять, как бы мы не пытались уверить себя в обратном. Шоппинг и развлечения – вот наша общая религия, наше ультимативное хобби, незаметно становящееся для многих главным занятием. Отсюда наша феноменальная духовная толстокожесть, наша полная неспособность и агрессивное нежелание воспринять новые универсальные учения, новые всеобъемлющие общественные модели. Единственное место, которое мы прочно и надолго оккупировали – это диван у телевизора, в лучшем случае – кресло у компа.

Тиккун в ночь на Шавуот призван нас, хотя бы раз в году, от этого дивана оторвать. И надо отдать должное, буквально с каждым годом наш возможный выбор в этот день (точнее, в эту ночь) становится всё более богатым, всё более альтернативным. Не хочу рекомендовать ничего определённого, уверен, что каждый, кто захочет, выберет себе по вкусу.  А после праздника, если возникнет желание, можно будет обменяться впечатлениями на этих страницах.

Комментариев нет:

Отправить комментарий